[d'Vorkin]

Дед шел-шел по площади Трех Вокзалов, да и упал. Только что ковылял с палкой, на ларьки с пивом да барахлом косился, а тут бац! - лежит. Рукой в серой варежке по асфальту колотит.

Мимо народ снует оживленно так. Четверг, центр города, семь вечера. Кто домой, кто по бабам, кто на работу во вторую смену. И дед у них под ногами валяется. В самом пешеходном месте брякнуться умудрился - аккурат на пути от метро к подземному переходу. Что характерно, никто его не пинает и не матюкает даже.
Перешагивают аккуратно и дальше идут. И правильно: лежит дед - и пусть себе. Где валяться - это в нашей свободной стране его, дедово, личное дело. Не мешает особо, клюку свою под ноги никому не сует; имеет право. Хорошие, в общем, нынче люди пошли. И старость вон уважают.

А я все-таки подойти решил. Вдруг неудобно ему или еще какая напасть мелкая. Ведь без перехода абсолютно лег. Говорю же, шел-шел и бац! - уже в партере. И подвывает тихонечко. Ну, думаю, точно неудобно. Подошел.

Дед, спрашиваю, тебе удобно тут лежать? Может, на другой бок тебе перевернуться помочь или газетку "Комсомольская правда" подстелить? Не май месяц пока, чтоб без газетки на асфальте релаксировать. Март пока еще. У меня вот и номерок читанный в кармане, не жалко хорошему человеку. А он не отвечает. Только рукавицей скребет по асфальту и скулит в четверть голоса.

И тут до меня доходит, что дед не совсем из тех, кто у Трех вокзалов лежа на асфальте отдыхает. Одет в чистое; старое, но чистое и не рваное. На свитере под ватником расстегнутым Отечественная Война второй степени. И ни мочой, ни перегаром от него не тащит.

Э, говорю, деда, да ты ведь не лежишь, а упал вовсе даже. Беру его под мышки - мама дорогая, тяжеленный какой - и к стене Ленинградки волоку. Нормально нести сил не хватает: дохлый я. Но волоку.

Доволок, прислонил, снова спрашиваю - что, мол, стряслось у тебя? Врача тебе, мента или просто давай домой тебе позвоним. Дед не отвечает: на ноги свои головой махнул только - в них, мол, подлых, вся проблема - и давай дальше стонать. Ну что тут будешь делать?

Набрал ноль три, повезло: ответили с первого раза. Тетка какая-то на том конце представляется: четырнадцатая. Хорошо хоть не сорок четвертая. И голос как у гардеробщицы. Так, мол, и так, начинаю. Пожилой мужчина, с ногами плохо. Диктуйте адрес, позволяет она мне. Ленинградский вокзал. Добавляю: центральный вход. Вы, уточняет Четырнадцатая, молодой человек - что, дебил? Тут Скорая помощь, серьезное заведение, государственное даже, а вы со своими шутками идиотскими. И трубку бросила.

Позвонил еще разок. Эффект тот же. Только гардеробщица на этот раз не четырнадцатая, а двадцать пятая, и я не дебил, а придурок просто. Говорю деду: ты сиди тут, никуда не ползай, а я пока мента найду. И пошел в здание Ленинградки.

Мент сразу почти нашелся. Стоит с важным видом, пятаки в щель автомата бросает. Бдит, надежа. И только я подошел, как у него десятикратная комбинация сработала. Он радостный, железо из поддона выгребает. Вот, думаю, удачный момент для начала разговора. Поздравляю с выигрышем, говорю, товарищ сержант. И сразу без
перехода: а не могли бы вы мне помочь?

Не вопрос, отвечает благодушно. Что у тебя случилось? Да не у меня, говорю. Там у стенки дед сидит и встать не может. Ноги, видать, отказали. И не говорит ничего, стонет только.

Тут мент на меня так посмотрел, что я было решил - правы Четырнадцатая с Двадцать пятой. Дебил я и придурок. Ты чо, спрашивает, издеваешься? Да на Трех вокзалах таких дедов - три богадельни забить хватит. Нашел повод от дела отвлекать. Иди, говорит, пока регистрацию не потребовал.

Я подумал тут: а может, и правда пойти? Дед старый уже совсем, с прохода я его убрал, не мешает он никому. Пусть сидит себе. Жрать не просит. Но уже взялся, отступать не с руки как-то. Поэтому от мента не отстал. Пойдем, предлагаю, посмотрите хоть. Нормальный дед, не бомж, не алкаш. Плохо человеку, нельзя
бросать. Черт с тобой, мент говорит, пошли.

Выходим: дед на месте. Еще бы: куда он с отказавшими ногами денется. Мент на него глянул и тоже проникся. Соглашается со мной: надо помочь. Был бы бомж - да черт с ним, пускай сдохнет - а тут пожилой больной ветеран. Образцовый дед и для отчетности хорошо. Отец, спрашивает его, ты где живешь? Паспорт есть у тебя? Скорую тебе вызвать? А паралич, особенно у стариков, не всегда ногами только ограничивается. Совсем не всегда. И дед менту, как и мне, не говорит ничего. Видно - не может. Мычит, а губы не шевелятся.

Тут я менту говорю: скорую, мол, пытался уже вызвать, да упоминание вокзала на них дурно действует. Не хотят ехать. Дай сюда телефон, мент отвечает, у меня приедут. Звонит, представляется по форме, рассказывает про деда. Закрыл телефон, отдал мне победно. Через десять минут приедут. И мне: ты, парень, не уходи пока. Скорой деда сдадим, поможешь мне палку оформить.

У меня тут глаза на лоб. Как-кую палку, товарищ сержант? Я не настоящий сварщик и деда этого просто на улице нашел. Мент ржет: не боись, пацан. Отчетность оформим о происшествии. Мол, сержант линейного отдела обнаружил больного ветерана и при содействии гражданина имярек доставил в больницу. А, успокаиваюсь, это можно.

Дед меж тем вроде очухиваться начал потихоньку. Не заговорил, правда, но стонать стал потише и взгляд сделал не такой несчастный. Ну, значит, слышит, что люди ничего плохого ему не хотят, и успокоился. Мент тоже это понял и за пазуху ему полез. Спокойно, говорит, папаша, надо же мне у тебя паспорт посмотреть
Нашел он паспорт, открыл и сплюнул. Твою-то, говорит, мать!

Я ему: что такое? Да нет, отвечает, в общем-то ничего. Кроме того, что дед не наш. Как это не наш? Да очень просто: из Чехова. Ну и что, говорю. Вы ж, товарищ сержант, линейный отдел, с пассажирами работаете. На Ленинградке вся Россия трется, не то что ветераны из Чехова. Все верно, соглашается. Я с ними работаю - если они что-то сделали или с ними что-то. А ты сам сказал - просто шел-шел и брякнулся. Состава нет. И полиса тоже нет. Как его скорой сдавать - ума не приложу.

Легки на помине. Мужик в кожанке и две гарпии, одна рыжая постарше, другая под свеклу крашеная, молодая совсем. Рыжая гавкает: где больной, паспорт, полис? Я её аккуратно так - тетенька, а не вы ли четырнадцатая будете? Больно голосок похож. Я, лает, сорок третья, и не заговаривайте мне зубы. Больной, паспорт, полис?

Тут мент с паспортом выдвигается и на деда показывает. Вот, мол, больной, вот паспорт. Полис, рычит рыжая гарпия, но паспорт берет двумя пальцами. Разворачивает, смотрит, бросает менту. Не повезем без полиса. Мы ей чуть не хором: как не повезете? Вы ж врачи скорой помощи, вы должны. Мы, орет, не врачи
а медсестры. И без документа никому ничего не должны. Пусть эту пьянь двадцать первого года рождения чеховская скорая забирает. Развернулись и ушли. А мы с ментом стоять остались. Мент с дедовским паспортом, я с открытым ртом - видимо, сказать что-то хотел, да не успел вот. Дед тем временем снова выть начал - просек, что не будет ему сегодня больнички.

Пасть закрой, мент мне говорит хмуро, ворона волосатая залетит. Бери за ноги, я под мышки, понесли в отделение. Врежет дуба еще, мне на участке только трупа не хватало. А что, спрашиваю, есть какие-то варианты? Ты, отвечает, хватайся и неси молча. Донесем - разберемся.

Доперли кое-как, свалили на скамеечку. Мент рогожку какую-то вытащил, ноги деду прикрыл и на телефон уселся. В Чехов звонить. Сержант, говорит в трубку, имярек. Линейный отдел милиции Ленинградского вокзала. Обнаружен прописанный в городе Чехове Московской области двадцать первого года рождения. Как выписан?? Полтора года назад??? А сейчас кто по этому адресу? Телефон? Записал, трубку положил, смотрит на меня злобно.

Ну, говорит, втравил ты меня в историю. Дед-то по документам выписан из квартиры. А в паспорте отметки нет. Как это, спрашиваю? Ты дурак совсем, отвечает устало. Деда выписать, квартиру продать. Все так делают, в подмосковье особенно. И ведь еще нормальные люди попались, пристроили куда-то. Чистый ведь
он, явно где-то живет. А где, не найдешь: он-то молчит.

Дед и правду замолчал: перестал стонать. Я к нему подхожу, смотрю - глаза прикрыл, не шевелится. И руки холодные. Но дышит пока. Мент тем временем в медпункт вокзальный позвонил. Сейчас, говорит, медсестра придет; может, хоть что-то сделает.

Пришла. Смотрим мы с ментом на нее и сразу понимаем: не везет нам сегодня на медсесер. Точно кто-то лозунг в массы кинул: "Жирные грымзы - в медучилище!" Посмотрела она его брезгливенько так и говорит: его бы в больницу, тут я ничем не могу помочь. Так не берут, мы ей говорим. А не берут и не надо, отмахивается. Сколько ему? Восемьдесят четыре? Ну так пожил, хватит ему уже. Пора бы к земле поближе. И ушла.

Мент поматерился минуты четыре и снова телефон оккупировал. Не переставая материться, полчаса тёр с чеховскими коллегами по ремеслу. Договорил, откинулся на спинку стула.

Ну чо, спрашиваю? Хрен через плечо не горячо, передразнивает. Приедут из Чехова, и врача вроде даже с собой взять обещали. Но через два часа, раньше никак не успеют. Так что сидим, говорит, ждем.
...
Менты из Чехова приехали. И даже врача с собой привезли. Дед, правда, к тому моменту помер уже. Ветеран войны, двадцать первого года рождения. Верно мент сказал: образцовый дед, хоть и не говорил ничего, стонал только тихонечко да руками поначалу скреб. Жалко. Был бы бомж или алкаш какой - да пусть бы сдох
черт бы с ним. Правда ведь? Ведь правда, да?

[Antena]

Ветер тихо играл с морской водой, при его прикосновении она вздымалась ввысь, образуя пенные волны словно протестуя, как будто ей щекотно и снова волны опускались в водную гладь и так повторялось много тысяч раз, пока ветру не надоест играться и он не улетит в поисках новой жертвы. А море оставалось в покое и тишине. В такие моменты можно было услышать его шепот, как оно говорит с тобой выдает свои тайны и секреты…..Именно в такие моменты, она любила приходить на берег, когда на душе не спокойно и грустно, только море могло успокоить ее, убаюкать своей колыбелью, поделиться своими неисчерпаемыми силами………В этот раз она пришла сюда с мыслями уйти……..уйти от своего любимого хозяина. Она думала об этом тысячу раз, но не могла никак осмелиться бросить его, ведь он ее вырастил, выкормил, он был ей вместо матери, она любила его всем своим маленьким бьющемся в быстром ритме кошачьим сердечком………Но жить так как раньше она больше не могла….
Прошло совсем не много времени, когда он привез ее в этот большой дом на берегу моря. Она никогда в жизни своей не видела море….но когда она встретилась с ним, поняла что наконец-то нашла родную душу. Она с рождения была не обычной кошкой, и по-настоящему кошачьего в ней было так же как в подорожнике цветочного. Когда она была еще котенком, месяц своей жизни она прожила в подвале возле своей матери, жила в вечном страхе и голоде, и когда она решила выглянуть в эту маленькую дырочку от куда проникал яркий свет вся ее жизнь с этого момента изменилась. Она тут же наткнулась на Его ноги, вся дрожащая она побоялась даже пошевелиться, и со всем своим страхом смотрела на верх в его глаза, умоляя своим детским взглядом не обижать ее. Он сжалился над ней принес в свою маленькую квартиру, накормил и обогрел.


продожение следует................хе......хотя пишу я все єто для себя и от скуки....))))

[Antena]

Это уже другая тематика))
В час, когда умирает самый неслышный июльский дождь, когда восковые капли ненужных откровений не падают вниз, а застывают в невесомости, когда половинка одной на двоих души, осторожно придерживая рваный краешек, спускается по шатким ступеням лестницы в небеса, помолчи, закрой глаза и послушай меня; позволь тихой музыке слов, приходящих извне, повести тебя туда, куда рано или поздно ты придешь сам, куда ты уже идешь, идешь с самого начала.
Когда-то ты уже был здесь, в этом месте без смысла и времени, путь к которому из твоего Сейчас лежит через болото Непрощенного Прошлого, горы Проигранных Игр, пустошь Обездушенных Стихов, реку Забытых Воспоминаний, и дальше, дальше - сквозь лес Бесполезных Советов по узкой тропинке Тревожных Предчувствий. Видишь вдалеке озеро, покрытое молочным туманом? Это озеро Обманутых ожиданий, на его берегу по пятницам собираются бывшие поэты и их забытые музы. Но не стоит останавливаться здесь надолго, ведь наш путь лежит дальше, по желтеющей кленовыми листьями аллее Вопросительных Интонаций, к дому Последней Луны.
А вот и сама Луна - подними голову, смотри - истекающая светом, распятая на созвездии Южного Креста, прибитая к небу кровельными гвоздями, она смотрит вниз, смотрит и молчит, никого ни в чем не упрекая, только она в этом мире знает отгадки для сотен не загаданных загадок и тысячи ответов, не заслуживших вопросов.
Дверь в доме Последней Луны открыта для всех, кто захочет войти. Не правда ли, тебе знакомы эти полутемные залы и коридоры, ты видел их, был здесь - в своих фантастических грезах, которые потом забывались, вылетали из сознания, чтобы притаиться в складках штор до следующей ночи.
Темно. Светло. Темно. Кто-то включил стробоскоп и теперь взгляд идущего успевает выхватывать только обрывки, кусочки невероятного, не происходящего, а, скорее, замершего в дверных проемах.
Чучело синей птицы, сидящее на пыльном шкафу.
Бабочки цветных детских снов, аккуратно приколотые маленькими серебряными булавками к большому белому листу, висящему над письменным столом - говорят, это тот самый лист, с которого неудачники каждый понедельник начинают жить заново.
Зародыш мечты, заспиртованный в стеклянной банке.
Разлетающиеся, словно снежинки от порыва ледяного февральского ветра, разбросанные на золотистых прямоугольниках паркета десятки счастливых билетов на ушедший трамвай.
Вот и последний зал, зал, в котором из бархатного сумрака всего лишь на мгновение покажутся, посмотрят укоризненно и тут же погаснут вертикальные зрачки твоей Уверенности в Собственной Непогрешимости. Это зал Невыполненных Обещаний, в нем тускло мерцают огоньки напрасных надежд и танцуют на свечах голые ангелы, прозрачные или черные, как свет.
Сюда приходят все, кто мог бы войти в историю, но изо дня в день старательно искал и находил массу иных мест, приходить в которые намного приятней.
Придя в этот зал, в одном из самых печальных ангелов ты узнаешь меня, но будет слишком поздно, и только испуганным ежонком заворочается мысль: 'Неуже…' - и, не успев додумать себя до конца, замрет, свернувшись в клубок.
Но все это будет потом. Пока можно ничего не бояться, рождаться каждое утро, сжигать свой день на кончиках сигарет и, превращаясь в пепел, умирать к вечеру. Пока можно тенью бродить по ночным улицам Чужих Желаний и щедро дарить несбыточное, бросая под ноги прохожим полные пригоршни себя. Пока можно верить, что движешься в сторону бесконечной весны, ведь, действительно, однажды придет весна, которая для тебя ничем не закончится. Пока у тебя в запасе есть много лун и солнц, сменяющих друг друга в ежедневной круговерти. Пока еще не взошла та луна, которая не застанет тебя здесь. Пока я еще изредка могу быть рядом…
Я не в праве ни о чем просить, но все таки осмелюсь попросить об одном - самом простом и почти невыполнимом - за миг до того, как тебя накроет костлявая ладонь той, в чьих руках гаснут все звезды, которой безразлично то, что все мы когда-то рисовали на стенах цветными карандашами, - вспомни в эту секунду час, когда умирал самый неслышный июльский дождь, почувствуй ладонями висящие в воздухе восковые капли ненужных откровений, последним движением покидающей тебя последней половинки души пожалей Луну, распятую на созвездии Южного Креста, остывающую в осеннем сумраке, и тогда печальный ангел, черный, как свет, узнает тебя и, может быть, улыбнется.

Сообщение от Antena

Ветер тихо играл с морской водой, при его прикосновении она вздымалась ввысь, образуя пенные волны словно протестуя, как будто ей щекотно и снова волны опускались в водную гладь и так повторялось много тысяч раз, пока ветру не надоест играться и он не улетит в поисках новой жертвы. А море оставалось в покое и тишине. В такие моменты можно было услышать его шепот, как оно говорит с тобой выдает свои тайны и секреты…..Именно в такие моменты, она любила приходить на берег, когда на душе не спокойно и грустно, только море могло успокоить ее, убаюкать своей колыбелью, поделиться своими неисчерпаемыми силами………В этот раз она пришла сюда с мыслями уйти……..уйти от своего любимого хозяина. Она думала об этом тысячу раз, но не могла никак осмелиться бросить его, ведь он ее вырастил, выкормил, он был ей вместо матери, она любила его всем своим маленьким бьющемся в быстром ритме кошачьим сердечком………Но жить так как раньше она больше не могла….
Прошло совсем не много времени, когда он привез ее в этот большой дом на берегу моря. Она никогда в жизни своей не видела море….но когда она встретилась с ним, поняла что наконец-то нашла родную душу. Она с рождения была не обычной кошкой, и по-настоящему кошачьего в ней было так же как в подорожнике цветочного. Когда она была еще котенком, месяц своей жизни она прожила в подвале возле своей матери, жила в вечном страхе и голоде, и когда она решила выглянуть в эту маленькую дырочку от куда проникал яркий свет вся ее жизнь с этого момента изменилась. Она тут же наткнулась на Его ноги, вся дрожащая она побоялась даже пошевелиться, и со всем своим страхом смотрела на верх в его глаза, умоляя своим детским взглядом не обижать ее. Он сжалился над ней принес в свою маленькую квартиру, накормил и обогрел.


продожение следует................хе......хотя пишу я все єто для себя и от скуки....))))

неплохо...минус - есть лексические повторы

Сообщение от Antena

Это уже другая тематика))
В час, когда умирает самый неслышный июльский дождь, когда восковые капли ненужных откровений не падают вниз....

я просто потрясена..это писала ты?

и вообще, люди! давайте уточнять источник, ок?
кроме того, по-моему, тему эту совершенно забросили..неужели так и зайдёт в тупик?

Ностальгия...

Анастасия Галицкая
Я не видела ничего красивее, чем небо, когда солнце скатывается с него в море. Особенно если завтра будет ветер. Тогда прячущееся за горизонт светило - и без того тёмно-рыжее – приобретает глубокий красноватый оттенок. Цвет какой-то густой, будто мерцающий в жидком золоте. А если очень повезёт, то закат вдруг становится ярко-алым, и всё вокруг на короткое, совсем короткое время покрывается еле уловимыми огненными всполохами. Когда я первый раз читала «Алые паруса», то сразу поняла, какого цвета шёлк выбирал Грей - человек, влюблённый в море. Конечно, он искал именно этот – цвет ветреного морского заката, цвет восторга, надежды и мечты.

Я скучаю по этим закатам. Я скучаю по плеску волн и по никогда не повторяющемуся узору белоснежных барашков. Я скучаю по тихому, усыпляющему шипению отлива.
Я скучаю по тёмному, фиолетово-синему бархату ночного неба, усыпанного огромными, ослепительными звёздами. И мне хочется придумывать всё новые слова и фразы для того, чтобы опять и опять признаваться в любви к этой вечной, надеюсь, вечной красоте.

* * *

Мне было пять лет, когда я впервые увидела звёзды и море. Нет, не так, – мне было пять лет, когда я впервые ПОНЯЛА, что они есть. Они заворожили меня раз и навсегда.

* * *

Я лежала около спящей мамы, прижатая к дверце нашей старенькой «Волги» с серебряным оленем на капоте, и никак не могла уснуть. Мы остановились на ночёвку по пути к морю где-то недалеко от Воронежа, на берегу узенькой речушки, полной маленьких, прожорливых рыбок. Я ловила их целый день, ужасно устала, уснула, даже не поужинав, а когда проснулась среди ночи, принялась, скуки ради, раглядывать небо.

И вдруг я их увидела. Все сразу. Россыпь ослепительных точек на чёрном, как будто многослойном небе. Я стала искать самую большую и близкую. Сравнивала, сравнивала одну с другой, и мне не хватало уже того кусочка неба, который помещался в автомобильном окне и я, нажав на маленькую чёрную кнопочку, открыла дверь, тихонько вылезла из машины и пошла туда, где звёзд было больше всего – к реке.

Прямо над ней широкой полосой мерцал Млечный путь, отражаясь в чуть ребристой водной глади. Звёздочки подмигивали и меняли цвет, они трепетали, пульсировали и вздрагивали. Я точно знала, что от холода. Я точно знала, что в космосе не может быть иначе – только холод и прекрасная, тёмная ночь.

Не могу теперь вспомнить, которая из звёзд показалась мне самой большой. Может быть, это была Полярная или Альтаир?…
Не могу теперь вспомнить, которая из них позвала меня, поманила сыграть с ней в прятки…

Я вошла в воду и попыталась поймать её отражение, но оно неизменно ускользало, пролезало сквозь растопыренные пальчики и принималось подмигивать откуда-то сбоку. Конечно, это были не звёздочки, это были лунные блики, но заманивать они умели ничуть не хуже. Наверное, если бы я не умела плавать, то так бы и ушла навсегда за звёздами в тёмную, сказочную ночь… Но я умела и просто поплыла. Легла на спинку, как учил папа, раскинула руки и двинулась вниз по течению. Медленно-медленно. Глядя в небо.

Меня выловили рыболовы, мимо которых маленькую, навсегда удивлённую девочку важно и спокойно несла река в чуть звенящей стрекотом цикад тишине. Меня вернули с неба их удивлённые крики, я очнулась, огляделась по сторонам и не увидела ни нашей машины, ни знакомого берега с кривой берёзой у самой воды. Ох, и испугалась же я. И закричала что-то. Рыбаки втащили меня в лодку, укутали в огромный ватник и кое-как успокоили. А потом, поразмыслив, повезли вверх по реке, велев внимательно глядеть на берег, пока не увижу знакомые места. Я плакала и канючила о прощении, сама, не понимая за что. «Там звёзды, - причитала я, стуча зубами, - они красивые, они звали и звали…»

Та самая берёзка обнаружилась буквально через несколько минут - всё-таки течение в тех местах было слабеньким, и далеко меня унести река так и не смогла. Не успела. Или не захотела.

Меня высадили, строго-настрого велели, не сворачивая идти к машине, пригрозили побить по попе в случае непослушания и долго ещё не отчаливали, обсуждая между собой странную девчонку, которая плавает за звёздами. Я тихонечко залезла, всё ещё мокрая, под одеяло, отвернулась от неба, прижалась к тёплому маминому боку и уснула.

Утром меня наказали. За то, что описалась во сне. А я и не писалась вовсе, но сказать об этом было никак нельзя. Это я понимала совершенно точно, ведь тогда пришлось бы рассказать о своём ночном приключении. Ужасно хотелось уехать поскорее с этого места, было страшно, что сейчас придут те рыбаки и расскажут маме о моей ночной прогулке. Но они так и не пришли, и мои родители до сих пор не знают, что я чуть не уплыла от них в ту ночь навсегда…

А потом оказалось, что в машине сломалась какая-то деталь, и папа решил ехать к морю на следующий день. И снова я не спала почти всю ночь, и снова подмигивали мне звёзды, и пытались рассказать что-то, но я удержалась и не пошла за ними. Они ждали, ждали, и выслали за мной спутник. Что это был именно он, я узнала на следующее утро от папы, которому рассказала про странную большую и очень яркую звёздочку жёлтого цвета, выныривающую из-за во-о-о-он той ветки и прячущуюся между тремя звёздочками, которые похожи на треугольник – всегда в одном и том же месте. Папа сказал: «Отстань со своими глупостями, это был спутник!»
- А что это такое – спутник? – спросила я.
- Это такой большой металлический шар, который люди на космической ракете запускают в небо, чтобы он летал вокруг Земли.
- Тот самый? Да? Который дедушка запустил?
- Наверное, - грустно сказал папа.
– А может быть, дедушка в нём летает? – спросила я.
- Может быть…
- А где он сейчас?
- Тоже летает, просто видно его только ночью.
- Ага..., - всё поняла я и помахала дедушке рукой. Чтобы он увидел и захотел вернуться.

Мой дедушка и правда запускал спутники. И орбитальные корабли. Он был гений, мой дедушка и, наверное, любил звёзды. И море. Но я не знаю этого, а только догадываюсь. Потому что он умер за полгода до того, как я стала понимать… За полгода до этой нашей поездки. Я очень его любила. Он был смешной, у него были самые добрые руки, их объятия я помню до сих пор. Только надо крепко зажмуриться и представить себя маленькой. Вот и всё. Я не помню его лица – только по фотографиям, а руки помню. Мне было в них так уютно... Дедушка либил меня как-то так особенно, что я до сих пор уверена - так не любил меня больше никто и никогда. Он читал мне сказки, учил копать червяков и ловить рыбу, он играл со мной в машинки и дочки-матери...

Когда его не стало, мне сказали, что он улетел на одном из своих кораблей, и велели ждать. Они думали, что я маленькая и скоро забуду о нём. А я жду до сих пор…, так уж вышло, что не могу не ждать.

На том самом месте мы останавливались каждый год, пока папа не купил новый «жигулёнок», который так быстро ездил, что первая и последняя наша ночёвка устраивалась уже не под Воронежем, а под Ростовом. Но ещё лет пять я раз в год, в течение одной ночи могла следить за спутником, в котором летал мой дедушка…

* * *

А потом, наконец-то, было море. Первый раз. Я помню, как папа поставил меня у кромки воды и отошёл в сторону. Было, наверное, часов пять-шесть вечера. Народу совсем мало и тишина…
Я удивилась ужасно. Так много воды. И у неё нет края, куда не смотри. Как это? Мне, конечно, говорили, что море – это когда нет никаких краёв, но я была уверена, что они просто их не видят. Они не видят, но я-то увижу обязательно, потому что у них глазки уже старенькие и в очках, а у меня – молоденькие и видят далеко-далеко. Я смотрела, и смотрела, и смотрела, и не видела ничего, кроме воды. А так хотелось доплыть до того - невидимого берега…

И был первый закат, и кажется, что я тогда ненадолго сошла с ума. Мама рассказывала, что я буквально заболела «закатной манией» и всё требовала, чтобы мне его показывали почаще. Я успокоилась только через несколько дней. Мне всё-таки смогли объяснить, что закатов не бывает на заказ. И я смирилась. Тем более что обнаружилась куча других, не менее замечательных вещей. Крохотные, скрученные в причудливую спираль ракушки; камешки с дырочками; прозрачные скользкие медузы; длиннющие, жёсткие сосновые иголки; гладкие-гладкие, отполированные морем, разноцветные стёклышки; смешные мидии; водоросли, такие красивые в воде и такие неприятные на суше; рыба кефаль – серебряная, с ярко-голубой полосой на длинном боку; страшный, круглый, ни на что не похожий морской кот с длинным и острым хвостом…
А ещё была скала «Парус» с огромной сквозной дыркой, в которую вполне могла бы поместиться не только маленькая девочка, но и вполне взрослая тётенька, и родник - ледяной и прозрачный - у самого края моря, и скала «Булочка», будто сложенная из только что выпеченных, с пылу-с жару пышек, и водопад «Мужские слёзы», проливающий скупые искристые капли на белые-белые плиты,
будто специально уложенные кем-то прямо под высокой скалой…
А кизил! Кислый-прекислый. А ежевика! Сладкая-пресладкая. И страшная змея, вдруг выползшая из-под развесистого куста. Как же быстро я бежала тогда, подгоняемая диким ужасом… Вот интересно, откуда мне было знать, что змея - это страшно?

И снова звёзды! Ещё больше тех – воронежских. На небе, уже не чёрном, а то ли фиолетовом, то ли… Не знаю я слова, каким можно было бы описать это цвет. Не знаю. Он был так изменчив – то темнее, то светлее, а иногда небо казалось каким-то безжизненно глянцевым, и хотелось плакать отчего-то…

На звёзды мне долго смотреть не разрешали. Прогоняли спать. Но из окошка при свете фонарей их почти не было видно. А те, что всё-таки можно было разглядеть, блекли и переставали мерцать.

Иногда случалось уговорить маму, и она вела меня на пляж - подальше от человеческих огней смотреть на огни небесные. Мы ложились рядышком на деревянные, жёсткие лежаки и начинали хвалиться, кто больше увидит красивых звёзд. Мне всегда везло больше, чем маме, мои звёзды оказывались и крупнее и ярче. Теперь-то я знаю, что так бывает всегда у того, кого любят... Маме так хотелось, чтобы у меня всё-всё было дучше, чем в её жизни...

Мама показала мне Кассиопею. И с тех пор я знаю, как пишется латинская буква «W». Она показала мне Большую Медведицу и не смогла показать Малую. Я так никогда и не нашла её, хотя прекрасно знаю, как это сделать. Очень обидно, ведь именно в ней, а вовсе не в Большой, прячется от меня Полярная звезда.

* * *

Мне хочется сочинить звёздную сказку. Мне хочется сочинить морскую. И найти слова, такие же красивые, как море и звёзды, такие же сильные и опасные, такие же далёкие и близкие… Старые, старые слова...

Марта – дочь Мастера и Маргариты (философская сказка) <?xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" /><o:p></o:p>

<!--<hr size=3 noshade color=#b0b0b0> --><!--<div style="margin-left:30px;padding:10px;border-left:1px #d0d0c0 solid;background-color:#e9e9d9">--><!--Section Begins-->

последнее неплохо...прочла, понравилось...

[Ladya]

Сообщение от Helia

и вообще, люди! давайте уточнять источник, ок?
кроме того, по-моему, тему эту совершенно забросили..неужели так и зайдёт в тупик?

Я думаю . что не надо. ведь некоторые именно на форуме проходят первые пробы=))
если стесняетесь,не подписывайтесь под публикациями. А писать - пишите...я, например, читаю с большим удовольствием=)

Черный день в ее жизни.





<DD><DD>Недавно встретил свою знакомую, которую не видел много лет, возле здания суда. Ее печально -блудный лик отражал вселенскую скорбь. Длиннейший монолог об одном печальном дне начался с моего невинного вопроса: "Ритуля, что случилось, почему ты разводишься?" Вопрос был резонный, ибо до недавнего времени они с мужем олицетворяли счастливую семейную пару. Ответ был настолько интересен, что мне его захотелось записать: <DD><DD>Начиналось все невинно, с объявления шефа: "На завтра ничего не планируйте, будет банкет!" На удивленные реплики "Так банкет же сегодня!" Он, хитро улыбнувшись, сказал: "Вот поэтому на завтра ничего не планируйте!" <DD>Утро добрым не бывает! Как было хорошо вчера, и как, по закону сохранения, плохо сегодня. Если день так начинается, значит, кончится он еще хуже. Рядом кто-то храпит, между ног все болит, значит, одной выпивкой на вчерашнем сабантуе все не закончилось. Логика подсказывает, что это не любимый, он сегодня на вахте до двенадцати часов. А сколько сейчас и кто сейчас рядом? И какая сволочь лижет мне пятки? Ах да, эту сволочь нужно было выгулять еще в шесть утра! <DD>Тихонько спускаю ногу с кровати, так,... эта сволочь уже навалила кучу на прикроватном коврике, и было бы нелепо, если б я промазала ногой мимо этой кучи. Допрыгав до ванной, обнаруживаю, что бойлер по какому-то мистическому совпадению тоже решил, что сегодня у него черный день, и обдав меня вонючим дымом сгоревшей изоляции плюнул в меня холодной водой. Ладно, к спартанским условиям нам не привыкать, вымылись холодненькой, ничего страшного! За время пока мылась, любимый мопсик, явно в отместку, что его еще не вывели нагадил еще раз, и радостно помахивал по этому поводу хвостиком. <DD>Так, все, собрались, и быстренько распихали все по углам. Бычки выкинули, пепельницу помыли, окна настежь.... Так мужик, быстро собрался, и домой, в семью! Что?! Какое тебе еще кофе?! Пулей домой! К жене! <DD>Коврик ополоснуть, закинуть в стиралку. Приготовить бы еще что-нибудь поесть, чтобы ублажить любимого. Что это? Ё! Я же шланг со стриралки не бросила в ванную, и струя воды при отжиме окатила стиралку мыльной вонючей водой. Той, эта процедура явно не понравилась, и, окутавшись сизым облаком вонючего дыма стиральная машина сдохла. <DD>Нет, безвыходных ситуаций не бывает! Сосед дома, он безотказен в таких делах, он все сделает! Но у соседа видно был тоже сегодня черный день, поглядев мутным глазом на погоревшую плату стиральной машины, он сказал: "Денег за ремонт я с тебя не возьму, так договоримся, а за плату гони двадцатку!" "Так договариваться" с соседом пришлось полчаса, тот все никак не мог завершить процесс. Наконец, он оделся и ушел за деталями. Убрать вонючую воду, выстирать вручную коврик, вывесить его сушить,...все? Черт, какой идиот положил упаковку от изделия на подоконник? Ах, да, это ж я сама! <DD>Любимый пришел во время, к его приходу все сияло и блестело, обед стоял на столе. Все кажется жизнь налаживается! Звонок в дверь, сосед, глаз еще более мутный, чем утром. Не давая сказать ему ни слова, осознав, что машинку сегодня не починить, я выставила его за дверь, сказав: "Купишь детали, придешь!".Он все сделает, только позже, после еще парочки договариваний. Хорошо, что любимый был занят пожиранием борща, и почти ничего не услышал. Ну, все, накормила любимого, теперь можно и заняться личной жизнью, для собственного удовольствия... что-то не хочется, и болит все. Но деваться некуда, нужно, он же любимый, ему отказывать в этом деле нельзя, да еще нужно изображать бурную страсть, а то вопросами замучает. Ладно, ничего страшного, не сотремся. <DD>Черт бы побрал, этот телефон! Выползаю из-под любимого.А, это ты Зоечка, как дела? Нормально! Жизнь? Спасибо, все хорошо, что ты хотела? Денег занять? Когда? Прямо сейчас? Ну, заходи, только на минутку, я очень занята... <DD>Только хотела опять нырнуть под бок к любимому, раздался звонок, в дверь. Во, уже примчалась! Как за деньгами, так за пять минут, а когда она мне нужна, так в прошлый раз я ее два часа ждала! Накинув халат на голое тело, открываю дверь ... <DD>Муж из рейса вернулся! Ну почему все так?! Ведь должен был только через два дня... <DD>И вот теперь, стою, с тобой болтаю, в хате ни одной целой вещи после беседы мужа с любимым, хорошо, что сама успела, подхватив мопсика, выскочить к соседу, благо ключ у меня был. Одна незадача, он был в постели ... и не один... <DD><DD>Что, я мог еще спросить после такого монолога? Правильно: "Рита, а на кой икс тебе все это?" <DD>После недолгого размышления она ответила: "Не знаю, наверное, для разнообразия..." <!--Section Ends--></DD>


(автор - Odissey - (http://www.litsovet.ru/index.php/mat...erial_id=50275))

Еще минуту, господин палач... (Теслинова Е.)<DD> <DD> Не скрою, мне трудно выдержать ваш взгляд - в нем столько ненависти и презренья! Наверное, вы правы: я недостойна быть одной из вас. Но я еще жива, в груди трепещет сердце. Не от стыда лицо горит, не от обиды слезы выступают. Мне просто жалко умирать, ведь я старалась быть счастливой. Последний раз хочу глаза его увидеть. А вдруг спасет? А вдруг он выдернет меня из этого кошмара? Еще минуту, господин палач... <DD> <DD> Вы осуждаете меня за то, что крала я чужое счастье. За то, что пустовала их постель, когда моя была согрета. За то, что ревность подсыпала, как смертельный яд. За то, что слезы портили лицо несчастной, когда мое всегда было прекрасно. <DD> А разве можно счастье отпустить? И может ли костер пылать, когда его никто не разжигает? И что же помешало ей беречь свой дом? Кто запретил ей быть желанной и любимой? Постой, палач, я еще не договорила. <DD> <DD> Ах, если б знали вы, как было мне тепло в объятьях нежных. Горячий шепот превращался в песню. Все пахло страстью, мы пьянели. И слаще меда было то похмелье. Нам ночи жалко было, и до рассвета держали за руки друг друга мы, как дети. <DD> ... А утром он возвращался к ней. И я, царица, уступала трон дурной, нечесаной крестьянке. Ну, подожди, палач! Он где-то рядом, он спешит ко мне. <DD> <DD> Где же ты, мой поводырь по грешным скалам? Не птицей черной ли кружишься надо мной? Или березой тонкою склонился, с преступницею вместе разделяя боль? Как странно: ты стоишь в толпе. А рядом та, с которой был несчастлив. Ты прячешь взгляд... Она смеется... Да ты ли это! Я не верю. Смотри в мое лицо, любимый: оно по-прежнему красиво. Вот только губы пересохли, и волосы запутал ветер. Веревки жесткие натерли руки, а рваная одежда обнажила плечи. Смотри, изменник, как прекрасна "твоя любовь на век и сказка". Проклятый! Ты сердце разорвал мне, и я не знаю, как можно после этого мне жить?!. <DD> <DD> Не нужно больше ждать. Ты можешь приступать, палач... <DD> </DD>

Мутовкина Л.
девушки бывают разные...
...у нас нас самом деле очень мало по-настоящему красивых девушек..
тех, у которых душа красивая, и это видно проходящему мимо человеку. есть девушки ухоженные, избалованные соляриями-парикмахерами-личными_тренерами_по_фитнесу и пр. это девушки, которые даже в соседний магазин за хлебом без тщательного макияжа и укладки выйти не могут.
мало тех, кто выглядят естественно, красиво без всей этой внешней обертки. кому не нужны вещи из дорогого бутика , чтобы привелечь внимание. кто может выглядеть в стареньких протертых джинсах в сто раз привлекательнее напомаженной куколки а-ля с обложки Glamour`a.
мода породила толпу инкубаторов. а где же индивидуальность? есть, конечно, единицы, выделяющиеся из этой толпы, но их ,как девушек, мы, как правило, провожаем не самым одобрительным взглядом. их основные атрибуты - яркие рюкзаки и сумки, широкие штаны, нестандартные прически, дреды, пирсинг, громкая музыка и слегка развязное поведение. такая девушка не стесняет себя ни в чем.
но мы ведь не воспринимаем ее как девушку в полноценном смыле этого слова. девушка-друг. девушка должна быть женственной.
в этом нетрудно убедиться. попробуй облачиться в уютный старый свитер, разношенные кеды, закинуть за спину торбу и пройтись в таком виде по дорогущему бутику. или просто по магазину модной одежды. почувствуешь себя слоном в посудной лавке.
когда-нибудь надоест ходить в кроссовках и своих широких штанах, захочется надеть каблуки и красивую юбку, сделать маникюр и красиво накраситься, чтобы все вокруг ахнули от удивления, наконец-то разглядев в ней красавицу.
но...тогда девушка рискует стать попросту очередной жертвой моды и пополнить собой стройные ряды инкубаторов.
а где же красота? везде и всюду говорят - русские девушки самые красивые. ведь это действительно так. до тех пор, пока наша русская девушка не начнет перенимать западный стиль и привычки. тогда она рискует просто потерять себя в погоне за модой.

...когда я шла сегодня из универа, мимо меня проходили толпы девушек. у большинства - усталый вид, скучный взгляд. модные вещи не придают им привлекательности. все одноообразно и серо.
и тут среди этой толпы я заметила девушку, которая шла, не вжимая голову в плечи, расправив спину, просто шла так легко, улыбаясь навстречу солнцу...в ней было что-то особенное. блеск в глазах и светлая улыбка. и она вся как будто излучала положительную энергию, и хотелось радоваться за нее, радоваться вместе с ней.
одета она была совсем неброско, ее волосы свободно падали на плечи и слегка развевались от ветра.. это была очень красивая девушка, потому что красота - она внутри человека. <!--<hr size=3 noshade color=#b0b0b0> -->

(Юрий Лопотецкий)

Я вновь прослушал увлекательную легенду о неувядаемом подвиге дедов и прадедов, гонимых кровожадными турками Зариф-паши
Профессионал



Мой дом - моя крепость.
(Английская поговорка)

Чeрт меня дeрнул нанять этого профессионала. И что ведь обидно, я давно уже не верю объявлениям типа "Опытный профессионал решит все Ваши проблемы". Так что пригласил я этого кадра по совету хороших знакомых. "Опытный, очень опытный специалист,- причмокивали знакомые, расхваливая его,- масти-и-итый такой мастерюга, такой солидный, знаешь ли, обстоятельный мужичище! Мужичи-и-нище! Таких сейчас уже не делают. Профессор в своeм деле. Обстоятельный такой, неторопливый, каждое движение отмеряно, каждое действие продумано. Словом, профессионал".

Говорили, что этот мастер творит с мебелью чудеса. И пока он в прихожей вытряхивал из дорожных сумок инструмент, вся моя семья сбежалась на него посмотреть.

- Слышь, мужик, звать-то тебя как?
- Вазген Багдасарович.

"Ничего себе,- думаю, - какой Багдасарович мой диван теперь мастерить будет. Эге. Это тебе не шпиндель к хрюнделю присобачивать".

- А товарищ твой?
- Узбек армянину не товарищ. Ещe. Вы приглашали уважаемого мастера-профессионала в свой дом, Вы называли уважаемого мастера "ты".
- Понял, извините. Так как звать Вашего э...
- Узбека?
- Да. Вы что, националист?
- Бог видел - нет. Он, - Багдасарыч отвeрткой показал на своего товарища, - типа ученик. Ученик не имеет имени. Не заслужил. Потому просто узбек. Для Вас.

В этот момент ученик преданными собачьими глазами смотрел на мастера. Преданные собачьи глаза были полны одновременно суеверным ужасом и раболепием, купленным за кусок хлеба, который по воле хозяина мог исчезнуть в любой момент. Преданные собачьи глаза, раскосо выглядывающие из-под двух кустистых бровей, по-узбекски сросшихся на переносице в нечто единое целое, с щенячьей радостью ловили каждое слово, намекающее на кусок хлеба в будущем. И с животным страхом агонизировали при малейшем намeке на позорное изгнание из элитного мастер-класса Вазгена Багдасаровича.

- И как же Вы его зовeте?
- Мы его зовeм "Ты".
- Понятно, диван - в той комнате. Проходите.
- Ещe. Кушать буду редиску-помидорку. Овощ. Мясу не предлагайте.
- Одна-а-а-ко... - удивился такой бесцеремонности я.
- Зачем, однако? Доктор мне мясу не разрешал.
- Простите, я не совсем "въехал". Какой доктор? Вы, кажется, пришли мне диван делать, или что?
- Въехал-приехал-заехал! Вы что, думал такая работа тфу-плюнуть делается? Еще. Бог видел ...

Дальше Вазген Багдасарович пустился в пространные рассуждения о невероятной сложности ремонтно-восстановительных работ при реставрации диванов. Об ответственности каждой технологической операции, выполняемой в этом, безусловно, уникальном производстве. А также о законах гостеприимства в отношении авторитетного профессионала, постигавшего потом и кровью вершины мастерства на склонах легендарной горы Арарат, как завещали ему деды и прадеды, по наследству от отца к сыну передававшие утраченные ныне секреты.

- Ладно, я понял. Организуем. Кстати, диван в той комнате.
- Ещe. С этому комната, кому я работаю, унести другую лишнюю мебель.
- Ага. А для ученика сбегать за лагманом? Если я кумыс не достану, коровье молоко его устроит?
- Это ... типа шютка? Ещe ученик до узбека не отрос. Э, так, сайгак молодой пока. К нему хотелки-желалки никто не смотрит пока.

Тут наш сайгак, услышав из уст Багдасарыча магическое слово "ученик", несколько приободрился - слово намекало на дальнейший кусок хлеба. Он только что хвостом не завилял от счастья. Впрочем, я не уверен, что у сайгаков бывают хвосты. Не знаю. Не видел.

- Проходите в комнату. Обсудим цену.
- Э, что цену? Тьфу-плюнуть. Бог видел, когда отцы и деды...

Далее последовала вторая серия саги об исходе Вазгена Багдасаровича с легендарных предгорий седого Арарата, дабы поведать нам, немытым саратовским лапотникам, о великом и благородном искусстве творения диванов. И, понимая всю серость хамоватого Саратова, совершенно недостойно расположившегося по божьему недосмотру на берегах, несомненно, великой реки, он прощает мне моe неуважение к законам гостеприимства и постарается сделать вид, что не заметил "гастрита", как он выразился, в моих речах.

- Простите, Вазген Багдасарович, я всe понял. Диван, если не возражаете - в той комнате.



***
Пока Вазген Багдасарович в промасленной спецовке вольготно сидел на моeм новом тридцатитысячерублeвом угловом диване, обтянутым штатовским флоком, я молча таскал мебель, дабы освободить ему место для ремонта старого дивана.

"Нет, конечно, мужик с претензиями, в чeм-то даже немного нагловат, - думал я, выволакивая из зала швейную машину, - но с другой стороны, если человек - Мастер с большой буквы, то он, несомненно, имеет некоторое право диктовать свои условия". За швейной машинкой последовала тумбочка от телевизора, да и сам телевизор. "Мастерство вообще всегда начинается с уважения к самому себе", - продолжал размышлять я, скатывая ковeр на полу, который чем-то Багдасарычу тоже не угодил.

Возможно, таким мастерам даже позволительна некоторая эксцентричность в поведении. Например, то, что он без разрешения закурил в комнате свои дурно пахнущие дешeвые сигареты. Надо заметить, что никто в моей семье не курит, да и не курил никогда. Тем более в комнате. "Даже друзья, - рассуждал я, выталкивая в коридор постельную тумбу, - зная мою нетерпимость к табачному дыму, выходят курить на лестничную клетку". Но с другой стороны? Такие мастера- профессионалы цену себе знают. Мне ли на него обижаться?

Я раскрыл дверь на балкон, чтобы слегка проветрить комнату от табачного дыма, деликатно улучшив момент, пока Вазген Багдасарович самовольно воспользовался услугами моего унитаза. "Несомненно, и капризы его понятны, - успокаивал себя я, - заработал на такой работе гастрит, вот и указывает мне, чем его кормить. Конечно, чтобы пройти в туалет он мог бы и разрешение спросить, но с другой стороны, может, ему так сильно туда приспичило?"

Из туалета Багдасарыч степенно проследовал в ванную комнату, неторопливо вымыл руки и тщательно утeрся моим личным полотенцем. Затем, с выражением аристократической брезгливости на лице, он отправился бродить по квартире, заглядывая во все углы и изрекая ценные советы. Всe это время ученик сидел на корточках возле моего компьютера, где дочка набивала текст какого-то очередного реферата. Лицо ученика светилось тихой улыбкой счастливого полудурка, увидевшего полeт небесной колесницы. Инструмент, который ему было приказано протереть и разложить перед работой, был беспорядочно разбросан на моeм свеженастеленном линолеуме, и, судя по всему, был забыт окончательно.

- Что, нравится? Машина у меня довольно мощная!
- У-у-у, шайтан! - восхищенно промычал ученик, тут же почесав у себя под левой подмышкой. Почему-то левой же рукой.

Эту трогательную идиллию нарушил Вазген Багдасарович, который очень некстати вернулся с балкона. На балконе он изволил обозревать наши окрестности, а также оказывал мне честь в оценке качества сварных работ фирмы "Торекс", остеклившей его не так давно.

- Покажу "шайтан"! Кому говорил? Инстурумент клал?
- Клал, мастер...
- Как клал? Где клал? Ты! Животный!
- Клал, мастер, маму клянус.
- Ты! Инстурумент - хлэб твой! Инстурумент - жизнь твой!
- Клал, э-э-э...
- Бог видел, маму-папу забудь, халва-чурек не кушай, инстурумент нюхай - пиль сдувай! Понял, чурка?
- Понял, э-э-э...
- Ты! Давай!

Пока ученик судорожными движениями выкладывал инструмент ровными рядами по порядку от большого гаечного ключа к маленькому, Багдасарыч уютно расположился на моeм новом диване, затем, немного поeрзав, закурил вторую сигарету.

- Рэбeнок ещe, - вполголоса сказал он, и я впервые услышал в его голосе отеческую теплоту.
- Да, молодой узбек, совсем молодой.
- Что видел? Что слышал в своeм пустыне? С баранами в кошаре спал. Воды нормальный не мечтал. Пьют дрянь, потом живот болеет. Э! Ему кищлак - половина братья-сeстры рахит поймали.
- Да-а. Тяжело. Он что, никогда компьютера не видел?

Ученик, закусив от усердия губу, довольно шустро закончил фигурную раскладку инструмента, совершенно логично украсив стройные ряды крестовых и плоских отверток ножовкой по металлу. Завершая эту экибану, он с какой-то особенной гордостью возложил рядом с ножовкой ох-х-херительные хромированные пассатижи с ядовито-жeлтой изоляцией на изогнутых ручках.

- Не скажите. Какой к нему кампутер-мапутер? Когда лампочку в первый раз смотрел, думал шайтан хулиганил. - Багдасарыч, заметив некоторую дисгармонию в инструментальном натюрморте, неторопливо встал с дивана и, мстительно пнув криво лежащий рашпиль, отрывисто приказал ученику устранить беспорядок. - Дик-к-кий народ... Бог видел, какой дик-к-кий...

- Ну, так что там с диваном?
- Ещe. Дверь с балкона закрывать будем.
- Как это?
- Узбек спину простудится. На полу сидит, э?

Вот это номер! Узбек значит, спину застудит, а мы тут, вся семья фактически, и жена и две дочери, всякой дрянью дышать будем. Но возражать было поздно, так как Багдасарыч, крякнув, и пригладив свои рыжие волосы, встал с дивана и, степенно подойдя к балкону, тщательно законопатил дверь на оба шпингалета.

- Ещe. Находите обеденный стол. Диван кантовать на стол будем, крутить-вертеть, нюхать-смотреть. Лично!
- Ладно, это всe хорошо. А если бы у меня стола не было? - я вновь попытался показать зубы.
- Типа шютка? Из кухня стоял стол. Девичка! - обратился он к моей дочери. Идите с папой стол приносите.
- Сидеть! - скомандовал я. - Ты, - пнул я ученика, - дeргай за мной на кухню. Стол потащим.
- Ещe. Ученик брал с моих рук хлэб не чтобы носить стол. Ученик учит инстурумент, учит мой бесценний опыт. С каждому минута своего врэмени, ученик берeт через новый знания, через новый тайна.

Я вновь прослушал увлекательную легенду о неувядаемом подвиге дедов и прадедов, гонимых кровожадными турками Зариф-паши, но донесших ценой своей крови славные секреты мастерства до гостеприимных южных рубежей Российской империи. И если и узнал неблагодарный русский царь страшный секрет армянских диванов, то только благодаря варжапету Кикосу, варжапету Мартиросу и варжапету Бабкену. Эти святые предки Вазгена Багдасаровича, тоже взошли на свою Голгофу, но под пытками не открыли турецкому султану своей тайны, благодаря чему турки, козлы, до сих пор сидят на ковриках...

- Вазген Багдасарович, это всe хорошо, но моей девочке я тяжести таскать не позволяю. Девочкам, когда они вырастают, вообще-то приходится детишек рожать. А тяжести могут сказаться...
- Ещe. Никому не имел права приказать моему ученику. Только учитель. Лично!

Пока я, совершенно озверев от такой бесцеремонности, вместе с супругой пeр стол из кухни в комнату, Вазген Багдасарович неугомонной Шахерезадой вновь разродился очередной сказкой о преемственности мастерства, пронесeнного сквозь огненные годы. И о том, как его героический дедушка Аристакес в смутном 1920 году, во время разборок между турецкими войсками и 11-й Красной Армией, закапывал на каменистых берегах легендарного озера Севан какие-то специальные хитрожопые диванные гвоздики, дабы не достались они вероломным захватчикам. И если хреново сиделось-eрзалось кровожадному Сталину на Тегеранской конференции, то только благодаря папе Багдасару Аристакесовичу и дяде Вардгесу Аристакесовичу, не выдавших севанского тайника даже под пытками бериевских зубодeров.



***

О, чудо! Наконец-то свершилось! Вазген Багдасарович приступил к операции первичной диагностики дивана! Ассистировал ему ученик. Лично. Ну и я. Так, сбоку. Пока он дирижировал карандашом и записной книжкой, мы с сайгаком лихо закинули диван на кухонный стол, затем по его отмашке так же лихо перевернули ножками вверх.

- Так! Что мы имеем? Имеем обивку матерчатый. Ты!
- Э, учитель?
- Кто держал обивку этого дивана?
- Учитель! Обивку держал спесальный ... скрепка!
- Нэ скрепка, а скобка, чурка!
- Скопка, учитель!
- Какой варьянт креплений обивку ты знаешь?
- Скопка, обойный гвоздик, спесальный нитка! Учитель!

Я стоял, и мне почему-то казалось, что я попал в какой-то театр абсурда. Я уже не понимал, что я тут делаю и кто в этом доме хозяин. Вот уже полчаса по всей квартире раздавались крики учителя и ученика. Это напоминало до боли знакомую сцену из кинофильма про Петра I, учинившего экзамен по рангоуту молодым российским офицерам, только что вернувшимся из шкиперских школ Европы.

- Это?
- Грот-брам-стеньга!
- Это?
- Грот-трюм-стеньга!
- Это?
- Фор-брам-стеньга!
- Это?
- Фор-бом-брам-стеньга! - бойко выкрикивал сайгак.

Но чем увереннее отвечал ученик, тем азартнее терзал его учитель. Наконец, вполне удовлетворившись намертво, без единого зазора, вбитой в ученические мозги наукой, Вазген Багдасарович приступил к следующему акту моей трагедии. Проще говоря, он наконец-то занялся ремонтом. Пока я в полушоковом состоянии стоял перед ним навытяжку, Багдасарыч шуровал в потрохах вскрытого дивана как хирург в операционной, командным голосом выкрикивая: "Скальпель, зажим, салфетка!" Ученик же со скоростью торпеды метался от операционного стола к инструменту, подавая ланцеты и скальпели прямо в руки великого мастера.

Их крики загнали в спальню всех моих домочадцев, потому что Багдасарыч своей бешеной энергией парализовал все наши семейные дела. Дело в том, что молодой сайгак не просто подавал ему инструмент, он обязан был ещe и дублировать все команды, как, например, во время торпедной атаки на вражеский конвой.

- Щило!
- Есть щило, мастер!
- Ключ 17 на 19!
- Есть кулуч 17 на 19, мастер!
- Пяссатижжжьи!
- Есть пссатиж, мастер!
- Что дал, животный! Это бокурезы!
- Э... - ученик беспомощно посмотрел на мастера, почесав у себя под правой подмышкой. Почему-то правой рукой.
- Пяссатижжжьи - это с жeлтым ручкой, чурка!
- Есть пссатиж, мастер!

От их воплей не было спасения даже в спальне, потому что если не хватало инструмента, он гнал мальчишку спрашивать инструмент у меня. Сайгак говорил по-русски несколько неуверенно, и, пока добегал до спальни, некоторые термины забывал. Я, к тому моменту уже порядком озлобленный, если даже и догадывался, что этому профессионалу надо, мстительно делал вид, что понятия не имею, о чeм мычит его ученик. И немилосердно отсылал его обратно в зал узнавать название повторно. "Вообще-то, странный он какой-то профессионал, - в некоторых сомнениях размышлял я, - что это за мастер, если у него нет ни молотка, ни рулетки. Даже шурупы, и те - мои выклянчил. А как же тогда хитрые гвоздики с берегов Севана?"

К этому моменту Багдасарыч вообще вошeл в какой-то педагогический экстаз. По мере дальнейшего раздраконивания дивана, он гонял сайгака и в хвост и в гриву по типам раскладывающих диванных механизмов, видам крепежа, породам дерева, режимам сушки столярных изделий... Он драл его за уши, если тот подавал не тот инструмент:

- Как это назвал, сын осла?
- Пссатиж, мастер!
- Не "пссатиж", а "пяссатижжжьи", чурка, повтори!
- Пяссатиж... жь... жь...и, мастер!
- Тьфу-плюнуть такой ученик! Лично! Бог видел...

С другой стороны, когда же ученику учиться, как не на вызове у клиента?



***
- Хозяин! Ко мне приходите!
- Да, я Вас слушаю, - вернулся я в прокуренную комнату из спальни. К этому моменту я желал только одного - банально дать Багдасарычу в морду.
- Что случилось? - я нехотя глянул в развороченные внутренности.
- Обивку я удалял. Осмотр говорит: этот балка дал продольный трещину. Плохо.
- Ну и что?
- Балка заменить будем. Через него весь диван держался.
- Ну, так меняйте, чeм же дело!!!
- Я спросил 150 рублей за работу? Теперь хочу 200. Лично! Пока балка делать, пока туда-сюда носить, взад-назад вставить-прибивать...
- Да и хрен бы с ним, двести так двести. Из-за этой херни Вы меня сюда звали?
- Каком херни, Зачем выражались?
- Слушай сюда, мужик! Я тебя, твою мать, за ким хером нанял? Диван делать или что?
- Диван... - губы мастера затряслись от обиды.
- Ну, так делай, и не фрезеруй мне мозги! Вообще, сказочник хренов, не дeргай меня, не дeргай, говорю, меня каждые три минуты из-за всякой ерунды. Доступно я выражаюсь? Делай всe тихо, - тут я перешeл на зловещий шeпот от еле сдерживаемого бешенства, - тихо, как мышка в норке. Чтобы тебя - ни слышно, ни видно! Чтобы ты со своим узбеком не шатался по всей квартире! У нас, родной, свои планы на сегодня были. У нас, родной, своих дел выше крыши. И мы не договаривались, чтобы мне полквартиры на уши ставили. Понял, ты, Макаренко непризнанный? И заруби себе на носу: я не нанимался тебе бегать за минеральной водой в магазин. И инструмент тебе подавать я тоже не нанимался. А курить вообще вон отсюда на лестничную клетку.
- Извините, зачем Вы с таким тоном сердился?
- Чего-чего?
- Когда уважаемый мастер, с таким тоном не кричатся...
- Уважаемый мастер не клянчит у хозяина рулетку, шурупы, штангенциркуль и электроотвeртку. Он работает тихо и быстро, не доставая хозяев своими анекдотами. Сигарету, я сказал, затушил быстр-р-р-ро!

Однако мужик попался на редкость крепкий и настырный. Можно даже сказать волевой. Несмотря на то, что сигарета в руках у него задрожала, он всe же взял себя в руки. Затем уверенно и твeрдо сказал:

- Если Вы меня работать приглашал, то для меня надо делать приемлемый условию. Мои условия такой. Когда если я работаю, я думаю-размышляю, как лучше, а как худше давать ремонт. За это мне надо сильно много курить-дымить, когда я размышлялся.
- Какие ещe условия? - Я прямо-таки задохнулся от возмущения. - Вы пришли в чужой дом! Здесь все условия ставит хозяин.

Багдасарыч с олимпийским спокойствием сделал ещe одну затяжку, неторопливо прошeл в сторону балкона, и принялся открывать шпингалет.

- Что Вы делаете?
- Я иду курить из балкона. Ещe. Я удивлялся, что Вы так относился с гостями. Куда я через гость в доме пришел, могу делать, как хочу.
- Вы не будете курить на балконе, потому что он застеклeн, потому что весь дым будет в квартире, потому что порядочный человек вообще-то спрашивает у хозяев разрешения закурить.

Багдасарыч невозмутимо прошeл на балкон и принялся открывать фрамугу остекления.

- Если Вы так сердился, я даю открывать окно. Не надо так нервничаться. Ещe. Первый раз с жизни я слушал, что надо делать разрешение. Наши горы такому не спрашивают. Лично!
- Здесь Вам не горы. Затушите сигарету, Вы что, не поняли?
- Здесь тоже никто не сказал.
- Видимо, до сих пор Вы не на тех нападали. Я сказал, затушите!
- Ай, джян! Как тушить? Э? Ара, как я работать буду?
- Бля, да ты урод или кто? Мозгов нет что ли? Вон на лестницу!!!

Что-то в нeм в этот момент сломалось. Он как-то сразу съeжился, ссутулился, губы его затряслись. Мне в общем-то и самому было не по себе. Он был лет на 20 старше меня, фактически в отцы годился. Весь его вид являл собой какое-то внутреннее достоинство, глаза светились опытом и интеллектом. Я привык уважать таких людей, особенно, когда они старше меня. Я вообще таким людям обычно уступаю в мелочах, причeм уступаю хотя бы только из врождeнного уважения младшего к старшему. Можете представить, как неприятно было мне повышать на него голос? Но он просто-напросто довeл меня до точки!

А знаете, что меня поразило в нeм больше всего? Искренняя обида! Искренняя обида какого-то непонимания. В тот момент меня вывернуло от возмущения так, что я только фиксировал его реакцию на мои слова, но не придавал им значения. Понимание пришло позже, на следующий день, когда я анализировал эти совершенно странные события. Мне вообще в жизни везло на встречи с неординарными или экзотическими людьми. Но впервые я увидел такую искреннюю обиду. Этот человек, безусловно, далеко не стеснительный, НА САМОМ ДЕЛЕ СВЯТО ВЕРИЛ, что имеет право вести себя именно так, как вeл. Он был просто-напросто шокирован, когда ему объяснили, что он не прав. И, разумеется, мои действия он воспринял как агрессию и неуважение к себе.

Дрожащими руками Вазген Багдасарович пригладил свои рыжие, но уже побежавшие первой сединой волосы, потeр тыльной стороной мозолистой ладони висок, и как-то быстро и незаметно просочился на лестничную клетку. На ученика он даже не посмотрел, стыдливо отвернувшись, а только тяжело вздохнул, проходя мимо меня, и уже откуда-то из прихожей произнeс слегка надтреснутым голосом:

- Бог видел... Как мальчишка... На лестнице...

***
Вернувшись, он без единого слова принялся с каким-то ожесточением вывинчивать раскладывающий механизм. Работал, молча, поджав от обиды губы, с остервенением терзая шурупы в непривычной тишине. Печать смертельной обиды была во всeм его облике. Инструмент брал сам, ученик сидел, забившись в угол испуганной обезьянкой, глаза мальчишки были полны вселенской тоски. В воздухе разлилась какая-то вязкая, гнетущая тишина, и только гаечные ключи предательски звякали, нарушая еe всепоглощающее, гипнотическое господство.
Ну и, слава богу.



***
- Давайте спокойно узнаeм...

Я вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив из рук толстенный справочник. Передо мной стоял Багдасарыч, глаза его светились дружелюбием и желанием искать компромиссы.

- Давайте спокойно узнаeм, какой на меня было неприятный претензия. Мне все давали уважений, за тому, что я - мастер. Профессия - не халва-чурек. Я старший, чем Вы. На уважаемый мастер нельзя сказать: "Не кури, не говори". Стыдно... - он покачал головой.
- Слушайте, уважаемый... Это уже какой-то беспредел... Да откуда Вы такой чудной взялись-то? Что у Вас в руках?
- Пяссатижжжьи.
- Зачем они Вам?
- Работу работать.
- Ну, так вот и работайте! Диван - в той комнате!
- Вы меня приглашали помочь делать диван, за это...
- Помочь? Помочь, - это что-то новенькое! Да не помочь, а сделать; не пригласил, а нанял! На-н-я-л! Молча, тихо, незаметно делать, а не помогать. И не заниматься демагогией.
- Нельзя...
- Так. У меня к Вам последняя и убедительная просьба. Давайте закончим все дискуссии. И начнeм работать. Пожалуйста.
- Ещe. Балка треснулся. Сегодня иду, вечером делаю новый. Завтра иду к Вам обратно ставить. В 10 утра.
- В смысле? Вы что ещe и завтра к нам собираетесь?
- Завтра.
- Родной мой, Вы хоть меня спросили, могу ли завтра быть дома? Что Вы уже всe за меня решили?
- Э. Решили-разрешили. Начал делать, надо делать совсем до конца.

Меня это поставило в тупик. Второго такого дня я не вынесу.

- Давайте так. Спасибо, что Вы пришли. На этом Ваша работа окончена.
- Зачем? Дайте мне рулетку. Мерить балку с рулеткой будем.
- °лки-палки. У Вас даже рулетки нет?

Когда они ворочали остатки многострадального дивана, выполняя метрологические изыскания, выступающий из боковины шуруп порвал мой новый линолеум.

- Так всe. До свидания.
- Зачем до свидания?
- Мужик, знаешь, как ты меня достал? Прямые убытки от тебя превысили стоимость нового дивана. Мне легче купить новый, чем терпеть ваше присутствие. Ты прокурил всю квартиру. Ты загадил мне унитаз. Ты порвал мне линолеум. Твой узбек потаскал у меня половину моего инструмента. Кстати, ты, гордый сын пустыни, верни рулетку быстро! Я не нуждаюсь в твоих услугах. А это что?
- Это? Штучка. С кухня брал штучку складывать болтики-шупупики.
- Охренеть! Эта штучка - миска для моего кота, купленная в специальном магазине по цене 150 рублей! И кот мой теперь жрать из неe не будет. Уходите.
- А диван?
- Да срать мне на диван. Я его сейчас с балкона по частям вышвырну. Работа окончена.
- Это противоречился с чести профессионала.
- Ты не профессионал. Ты детский сказочник. Иди, купи себе рулетку.
- Я...
- Вот тебе 50 рублей за беспокойство и проваливай. И постарайся сделать так, чтобы я по тебе соскучился.

Он стал обиженно складывать инструмент, и наконец-то ушел.



***
- Может быть, не стоило с ним так? - спросила меня супруга.
- Знаешь, ещe немного, и он лeг бы отдыхать в нашу постель. Я знаю такой сорт людей, поверь мне. Это - Кавказ. Там уважают только силу. Вежливость - признак слабости. Диалог - трусость.

И всe же на душе скребли кошки. И почему-то было мне больно и противно. Я выгнал человека, который годился мне в отцы...



***
Вдруг в прихожей раздался звонок. Я открыл дверь. Там стоял он. Глаза его были полны чем-то... Не знаю, как описать эти глаза, да и вообще выражение его лица. Он как-то неестественно быстро посерел и осунулся, только челюсть была по-прежнему упрямо напряжена, да ещe дрожащие губы выдавали еле сдерживаемое напряжение и обиду одновременно. Так выглядят люди с невероятным чувством долга, которым предстоит сделать что-то унизительное или неприятное. Такие люди могут мужественно переступить через нанесeнное им оскорбление, понимая неразумность обидевшего их человека. Конечно, всe это вспомнилось много позже, и осмысливалось постепенно, а тогда...

- Бог видел, не мог Вас бросать. Не как человечески.
- А, давно не виделись, целых полчаса. Что, забыли "пяссатижьи"?
- Не могу. Профессиональный гордость.
- Я денег дал?
- Дали.
- Какие вопросы?
- Я диван разбирал, назад не собирал.
- Ну и что?
- Как Вы на ним будете ночеваться?
- "Ночеваться" я на нeм не буду. Я его завтра с утра выкину с балкона.
- Дайте мне закончивать.
- А уши от ишака тебе не надо?

Я попытался вытолкать его за дверь. Каково же было моe изумление, когда он совершенно наглым образом просунул в дверь ногу. Давненько я не встречал такого жлобства на рынке услуг. Собственно говоря, с тех самых пор, как социалистическая сфера услуг внезапно превратилась в рынок услуг, но уже капиталистический. В тот самый рынок, где каждый, кто хотел заработать, готов вывернуться мехом внутрь, только бы угодить клиенту. Когда даже стиль поведения исполнителя - сама любезность.

Так вот, воспользовавшись моей растерянностью, проклятый диванщик лихо протиснулся ко мне в прихожую.

- Давайте спокойно, не с нервами говорим...
- Нет!
- Нельзя так сделать на людей...
- Можно, уважаемый! Вы, видимо, ситуацию неправильно оцениваете. Бог с Вами, я попробую объяснить, но потом Вы уйдeте уже навсегда. Это в вашем глухом кишлаке...
- В деревня...
- Да, простите! Это в Вашей высокогорной деревне, где полуграмотные крестьяне всю жизнь крутили хвосты карабахским ишакам, простой тракторист считается уважаемым человеком и его готовы носить на руках лишь за то, что на сто вeрст вокруг нет ни одного джигита, способного отличить накидной ключ от разводного. Это у Вас там, где триста жителей в селе, умелый мебельщик - первый парень на деревне. И даже считается местной интеллигенцией. Но здесь - миллионный город, с другим ритмом жизни, с добрым десятком ВУЗов, КБ, НИИ и полусотней оборонных предприятий. Здесь время - ценится, да и вообще, само время - деньги; здесь никто не будет слушать Ваши придурковатые условия и исполнять Ваши закидоны.
- Я хотел обсуждать... Профессионал...
- Профессионал ценится за то, что быстро, слышите - быстро, и незаметно делает свою работу. Высшая степень мастерства, это когда специалист выполнит работу так, что ни один из хозяев не будет ущемлен в удобствах на время выполнения работ. Быстро и незаметно, понимаете? Быстро и незаметно! И никогда, слышите, никогда уважающий себя мастер не позволит себе клянчить у кого-то инструмент! Тем более курить в чужом доме.
- Что Вы говорил, это типа лакей, не мастер.
- Нет, именно профессионал. Не надо строить из себя тут профессора мебельной академии. Это всего лишь сраный обдолбанный диван из прессованных опилок, стоимостью 900 рублей. Он не стоит даже того, чтобы у меня украли целую субботу!
- Вы меня очень сильно обидели... - сказал Вазген Багдасарович и, ссутулившись, печально пошeл вниз по лестнице, даже не воспользовавшись лифтом. Преданной собакой поплeлся за ним убитый горем ученик.
- Арарат находится в Турции, слышите Вы, сказочник, - зло бросил я ему вдогонку, - путeвые армяне видят его только в хорошую погоду, да и то в сильный бинокль!

Он ничего не сказал, только вздрогнул старой раненой птицей, подстреленной на взлeте, и, опустив голову, продолжил свой исход из моего не очень гостеприимного дома.



***

Господи, да в каком таком заповеднике он вырос? Из какого времени пришeл? Где та земля, где хозяева так трогательно внимательны и добры к пришедшему в их дом мастеру, будто бы он для них близкий родственник, брат старший, да что там брат, - сам Господь Бог, снизошедший до посещения их скромного жилища?

Не стоило, конечно, мне упоминать Арарат, это - удар ниже пояса, это непреходящая боль любого порядочного армянина, - каждый на Кавказе знает это, каждый кавказец, считающий себя приличным человеком, не говорит такое вслух.

Да что было делать? Стыдно стало мне лишь через сутки, когда прошeл приступ бешенства, когда заклеил линолеум, расставил мебель по местам, собрал бычки из всех закутков. Был ли я прав, что выгнал его? Знал ли он, что в России иные нравы? Его ли вина, что он остался без работы там? Обязан ли я жить, как хотел он? Или жизнь обломает его самого? А может, мы сами неправильно живeм? Может быть, и живeм мы не очень, ибо нет в обществе уважения к профессии, опыту, знаниям, мастерству? Странно, прошло уже больше года, а я почему-то не могу забыть его. И нет ответа на эти мои вопросы.

А рулетку мою они всe-таки стащили...


Март 2004

05.04.2003

[Ladya]

На столе перед ним лежали фотографии, распечатки, записи, какие-то бумаги, кассеты, пленки, диски. Вся эта куча носителей информации содержала компромат.
Компромат на человека, которому он доверял. А точнее ей, его заму

Он долго не мог понять почему его идеи вдруг всплывают у конкурентов. И причем у малоизвестных конкурентов, которые вылупились буквально недавно. Подозрения появились на одном из закрытых совещания, когда он заметил что его Зам, периодически поправляет массивные серьги.

Затем было установлено наблюдение, атак же охране удалось покопаться и в серьгах Зама, в которых и были обнаружены микрофоны.

Он задумался. ЕЕ предательство обошлось им в немалые деньги. Жажда мести, нарастающая ярость на минуту ослепили Его, но Он справился с ними. Заработал его холодный аналитический ум.

***

Веселая и счастливая, Она спускалась по трапу самолета. Двухнедельный отпуск по экзотическим местам Арабского курорта обещал быть увлекательным и полным впечатлений. Сейчас она пройдет формальности на таможне и ..

Что происходит?? Откуда в ее вещах эти крохотные пакетики с белым порошком?? Почему ее ведут в какую-то комнату?? Женщина – полицейский на ломаном русском просит раздеться. Какие наркотики?? На ломаном русском ей объясняют что провоз наркотиков в эту арабскую страну карается смертью. За что?? Откуда этот кошмар??

В глазах все плывет и Она проваливается в темную липкую бездну….

***

Ему сообщили что его зама арестовали в арабской стране за провоз наркотиков.
По законам этой страны такое преступление каралось смертной казнью, но так как она была иностранкой ее департировали в Россию для отбытия тюремного срока.

Он бегал по адвокатам, дергал старые связи, пытаясь оправдать ее. Это ничего не дало. Дело усугублялось тем, что она опозорила родное государство на международном уровне. И ей впаяли по полной.

Все годы ее отсидки он старался ее поддержать – писал, присылал передачи, приезжал к ней. Помогал ее семье.

***

Прошло более половины срока. На зоне она вела себя примерно и начальство сочло нужным освободить ее досрочно. Так случилось что встречать ее было некому. И он поехал забирать ее из ее печальной ссылки.


Они уже почти въехали в город, и решили перекусить в одном из небольших кафе, которое славилось низкими ценами и хорошей кухней.

Улучив момент Она спросила у Него.

«Со мной на зоне сидела одна девушка. Она рассказала что на какойто пересылке, в ее камере сидела девица, которая летела тем же рейсом что и я.. Она сказала, что ей заплатили за то, чтобы она подкинула мне наркотики. Мужчина, который это сделал уж больно похож на вас. Зачем Вы это сделали?? Зачем Вы упекли меня на долгие годы в тюрьму?? И зачем Вы меня пытались поддержать?? Зачем??????» ее голос сорвался на крик..

«А зачем ты сдала наша секреты конкурентам?? Сколько они нагребли денег на наших идеях, которые ты просто продала?? Сколько они тебе отвалили?? Ты получила по заслугам» - ответил он.

«Но зачем же меня было навещать??? Поддерживать?? Каким же садистом надо быть, чтобы наблюдать за мной в этой клетке»

«Садистом?» - удивился Он. «Мы с тобой начинали вместе в маленьком офисе со старой мебелью и штатом в 5 человек. Мы превратили компанию в огромное прибыльное предприятие с миллионными оборотами. Ты входила в совет акционеров, имела процент от прибыли и прочая прочая прочая.. Как ты могла каждый день здороваться со мной, и тихо сливать наши секреты конкурентам?? Каждый день ты наблюдала за моей реакцией и докладывала своим нанимателям каждый мой шаг. Тебя не заботило, что я был для тебя подопытным кроликом, за которым ты наблюдала каждый день Зачем ты это сделала?? Зачем тебе, человеку явно небедному, члену совета директоров, было опускаться до такого предательства??»

«Неужели ты так и не понял? Я любила тебя как дура. Заглядывала тебе в рот и верила твоим идеям. А ты не обращал на меня внимания, все работа да работа… Компания росла, росли обороты, проблемы, и в этом клубке у меня оставалось все меньше шансов занять место в твоей жизни. Мне было больно, что ты не со мной. С кем угодно, но не со мной. Ты никогда не видел во мне женщину. Я была для тебя только коллегой, только работником, отличным винтиком в огромном слаженном механизме. Я пыталась привлечь твое внимание хоть таким образом. Но как же я ошиблась. Я надеялась, что у тебя появятся хоть какие то эмоции, что ты попытаешься разобраться в случившемся, и что ты обратишь на меня внимание. Но ты каким был таким и остался. Ясный взор, холодный ум. Работа и здесь взяла верх».

Она встала из за стола, и хлопнув дверью кафе растворилась в темноте..
Он не стал ее догонять. Уставившись невидящим взглядом в тарелку, он остался размышлять о своей жизни..(с)-)

ТЕРЕМОК. (автор - Неверящий Ф.)



Стоит терем – теремок, он ни низок, ни высок. А кто в тереме живет? Обитают там зверушки необычные и разные, сине-бело-красные. Обычные - живут в лесу, по норам, гнездам, да берлогам. А эти, избранные – в дворце пристроились..

- В каком смысле понимать: «избранные»? Что за намёки, недоговорки, неуместные в свободном, равноправном обществе? - спросят читатели наивные.

- В каком желаете - в таком и понимайте. … Все одно, не ошибетесь. … Ибо содержание со смыслом и название слились в едином экстазе.

- Одно понятно, что ничего из твоей брехливой болтовни не ясно.

- Кто их туда избрал, когда и зачем? … За какие такие заслуги выдвинуты?

- Доложи честно народу, раз уж ввязался в этот спор!

- Не увиливай, сказочник! … Не получиться!

- Растрезвонил, шум поднял, волну нагнал, воду замутил и «свинтить» втихаря хочешь от ответственности? … Не выйдет! … У нас эти штучки не пройдут! … Давай, выкладывай информацию, «как на духу». … Иначе….

- Помилуйте, пощадите! Не пытайте! … Ей богу, запамятовал! … Да что, я? … Уже никто толком не помнит всех душещипательных подробностей запутанной во мгле лет и лабиринтов кабинетов трагикомической истории! Настолько они примелькались, сжились со своим теремком. … Летят чередой годы, проводятся выборы, проходят референдумы, цари сменяются, а лица теремочные все прежние. … «Воз и ныне там»! … Да это, теперь, уже и не важно. … Вы чего волнуетесь, беспокоитесь? … Радоваться надобно! … Они же за всех лесных обитателей радеют, бьются и отдуваются. Поэтому и называются, скромно, … «слу-га-ми». … Служат? … Прислуживают? … Выслуживаются? … Я не судья, чтобы вердикты выносить. … Судить, по делам их, другие должны. … Сами смотрите далее, как неистово «сражаются», крушат все недостатки «оглоблями» тяжелой критики, «вожжами» управляют телегой государственной. … А я – беру самоотвод! … Нет. … Иная формулировка требуется. … Мне, как кандидату-одиночке, в списки партийные не входящему одномандатнику, указали на дверь и пинком под зал вышибли: с сего дня не положено, вход по вердикту высочайшему заказан. … Посему, информацией не владею. Могу только объективные факты констатировать. … Слушайте.

… Вот, и в этот раз, собрались наши избраннички ни свет, ни заря! Когда все простые-беззаботные зверушки, ещё в норах, по теплым постелям беспардонно, безмятежно дрыхнуть изволят. И, ни капли, не беспокоятся о судьбах родной сторонушки. … Но тут, дела «особо важные» (даже, иногда, секретные!), промедления секундного не терпящие! … Решили принять очередную лесную грамоту – указ. … Какой указ, о чем и для чего? … Да какое это имеет значение? … Не вашего собачьего ума дело! … Они эти указы сотнями штампуют. … Учесть, запротоколировать, растолмачить, прописать все надо! … Только, кто их читает и выполняет? … Это уже другой вопрос….

Бывало проснуться утром, и не могут вспомнить, что же они вчера, в горячке, накуролесили. … А увидят «плоды крючкотворчества» – ужаснуться! … И, давай, сразу поправки вставлять.

- Куды, позвольте полюбопытствовать?

- Вы что подумали, ироды похабные?! … Ух, мне! … Язычок прикусите! … Тут дела государственные, а вам все разврат мерещится?! … Убавьте тон на пол октавы. … Не вам, не вам вставляют! А законам!

- И как они, законы, то есть, себя после этого чувствуют?

- Чего глупости спрашивать? … Выпейте, с вечера, бутылки три водки на голодный живот. И кем утром вы себя ощущать будете? … Правильно! Трупами мертвыми, ничего не соображающими, ничего не понимающими. … А законам, каково? Если каждую минуту в них ящиками вливают г…о всяческое?! … Но, ближе к делу….

Внесли они, в очередном чтении, берестяную грамоту на обсуждение: кто – «за», кто – «против». Прения развернули немедленно, в дискуссию вступили «кровопролитную». … И это – правильно! … У каждого свои взгляды, программы, принципы. На позициях стоят «твердо», «насмерть» бьются за каждую точку с запятой, отстреливаются очередями согласований. А ежели, не приведи, кавычки надо перенести – в рукопашную сходятся … без различения половой принадлежности, званий ученых и должностей! … Во, какие они «идейные»!

Заяц не стерпел - вскочил первым. … Лапками по скамейке застучал, в истерике бьется, буянит, словами нехорошими всех обзывает, бумаги раскидывает. Активность дикую все видели, но о чем кричал, какая у него позиция – так никто ничего и не понял, не догадался. … Да, здраво рассудить, к чему эти все «телячьи нежности»? Все и так знают, что этот проголосует как нужно. … Нюх «на сахарную косточку» собачий….

Слово взяла Лягушка-квакушка. … Такая, вся из себя зеленая-зеленая, как недозревшее яблоко. Проквакала, что ее не устраивает ни один параграф, ничего из предложенного ей не нравиться, надо заново законопроект переделывать. А, по сути, вышло – «гори оно всё, синим пламенем» - лишь бы наше куликово болото не трогали. … В любом случае, как не черякай, малякай, калякай кириллицей, проголосует «против». … Латиница больше нравится….

Лиса была кратка и точна. Знает, рыжая, что «время – деньги». … И немалые, да еще, с процентами-пенями. … За «правое дело», она всегда горой стоит. … Уложила все «пули» в цель.

- Слишком «мягко» сформулировано! Закон надо ужесточить. Одной шкуры будет маловато, надо содрать – две, да так, чтобы потом, еще и благодарили за то, что кости оставили. … Короче, чего зря «баланду травить» – «отпускаем цены с цепи» на лесную зоофауну!

Как известно, «были бы маслы целы, а «мясо-жир» всегда нарастет», даже если зверушек на подножный корм перевести…. Потом его снова «срезать» можно будет. Или, в крайнем случае, самих «носителей» шерсти «под нож», на колбасу, пустить без сожаления.

Волк «завелся с полоборота», начал возмущаться и протестовать. … Настал его звездный час. … Клеймил предателей-перебежчиков. Взывал к гражданской совести, социальной справедливости, напоминал об ответственности. … Говорил, что они, Волки, борцы за счастье лесного населения, не допустят принятия антизверинного закона! Будут биться до конца … рабочего дня без обеда и завтрака. А в доказательство своих «твердых намерений» стал петь песни и выкрикивать антислоновьи лозунги! … К вечеру устал, притомился. … Убежал на ужин. … ??? … Не ловите на слове. … Про отказ от ужина он не клялся на манифесте.

От Мышки– норушки так ничего и не дождались. По той простой причине, что ее на совете не было. В теремке она появлялась редко, все больше по полям, по чужим амбарам шастала. На жизнь «зерно» добывала. Она здесь самая маленькая, слабая, беззащитная. … Срок дорабатывает, вторая отсидка «не светит». … Понимает, что век грызуна короток, могут вышибить. … Надо, или примыкать к сильному, или сразу заняться заготовками провизии на «черный день» импичмента. … Так что поступила здраво, разумно: «голос» свой отдавала тому, кто больше хлебушка на полдник оставит.

Долго бы они еще бузотерили-спорили. Но, тут встал Медведь - не выдержал. Другие оппоненты сразу все присмирели и «сели». … Не будем уточнять куда, кто и на сколько. … Да как рявкнет в микрофон:

- Призываю всех к порядку! … Хватит анархии и хаоса! … Кризис в лесу лютует! … Надо начинать с самого главного, первоочередного, первостепенного! … Борьбы за счастье всеобщее, сытость поголовную! … Никто не должен быть обижен! У нас нет места бедности, нищете и голоду! … Проголосуете, как скажу! Потому что Я – самый большой, а значит в большинстве едином и единственном!

Зело, как грохнет лапой по столу! … Экран табло электронного, с перепугу, выдал итоги, но … совершенно по другому вопросу. … Казус! … Показал 200 процентов - «За» … повышение жалованья всему этому зверинцу. … Такие кренделя демократии, плюрализма и равенства не решился оспорить никто! … Естественно, из природной скромности. … Колонны зашатались, штукатурка посыпалась, пол просел, потолок обвалился. Тут, теремок вдребезги и рассыпался!

Но вы, дорогие читатели, не расстраивайтесь. Здоровье ведь у вас не железное, чтобы по всяким пустякам переживать. … Несправедливо? … Да! … Но, … поймите правильно, никто не хотел этого делать, все были абсолютно «Против»! … Самопроизвольно вышло. … Спонтанно. … Не нарочно. … Можно сказать, случайно. … Заставили … под пытками, угрозами. … Короче, власть законную, большинством … изнасиловали! Дискредитировали в глазах всего заповедника. … Выставили к столбу позорному! … Стыдно им за собственную минутную слабость!!!

А с избой, как же? … Без крыши сироты остались! … Нервишки поберегите. Не волнуйтесь так. … Теремок они себе еще краше отстроят, посему как, вопросов нерешенных, указов не принятых, законопроектов не утвержденных, у них еще осталась тьма-тьмущая. Есть над чем поработать, где развернуться всей своей буйной фантазией. Да и «срока» неограниченного двумя «сроками» - предостаточно. … Произвол же, в тайге, царит на всём пространстве, но вне зависимости от времени. Кто же, кроме них будет руку на пульсе держать, процесс распада контролировать? … Словом, сосланы они сюда, на каторгу пожизненную, вечное поселение, никакими законами и конституциями не писанные. … Вот передохнут в санаториях, на курортах, самую малость, подлечатся и снова «впрягутся»…. Работа, сами понимаете, у них вредная, смертельно опасная. … «И вечный бой…. Покой им только снится.» … Нельзя же самоуспокаиваться, останавливаться на достигнутых рубежах, почивать на лаврах…. Спасать надо!!!

Одно непонятно: кого от кого и зачем?